ПАРАДОКС ГОМЕРА

Views 1090
Likes

В III песне «Илиады» Менелай сражается с Парисом, троянцы с высоты городских стен рассматривают ахейцев, а старцы оценивают красоту Елены (и приходят к выводу, что она стóит войны). Увидев во главе неприятельских войск кого-то прекрасного, Приам просит Елену:
Сядь и поведай мне имя величеством дивного мужа:
Кто сей, пред ратью ахейскою, муж и великий и мощный?

   Выясняется, что этот Агамемнон, но диалог продолжается:
После, узрев Одиссея, Приам вопрошает Елену:
«Ныне скажи и об этом, дитя моё: кто сей данаец?»
На этом дело не заканчивается:
                                       Третьего видя Аякса, Приам вопрошает Елену:
    «Кто ещё оный ахеянин, столько могучий, огромный?» Сцена производит несколько странное впечатление, потому что осада Трои длится десятый год, и за это время осаждённые должны были начать узнавать в лицо не только каждого царя, но и каждого лучника и каждого возницу в стане осаждающих. Да и у троянских старцев было десять лет на оценку внешних данных виновницы войны. Этим странностям можно найти как минимум два различных объяснения.Первое — сугубо литературное. Автор решал определённые художественные задачи. Ему было нужно представить некоторых героев, показать их глазами противоборствующей стороны и т.д. Гомер был мастером подобных ходов. Описать не красоту Елены, но реакцию, которая эта красота вызывает у троянских старцев — решение гениальное. Ради подобных целей вполне можно пожертвовать правдоподобностью некоторых деталей. Жанр героического эпоса допускает и не такие условности.

Второе объяснение странностей III песни представляет собой рационализацию содержащихся в эпосе сведений. Оно сводится к тому, что в первые девять лет военные действия велись на других театрах, и лишь на десятый год ахейцы высадились у стен Трои, так что Приам впервые видит их воочию. Это очень остроумная и стройная теория. Косвенно её подтверждает и сам гомеровский текст, в которoм подчёркивается, что война ведётся между двумя коалициями, и называются города троянских союзников, разрушенные ахейцами.

Однако в «Илиаде» есть и ещё более странная песнь — II. Содержащая знаменитый Перечень кораблей. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины…» Герой Мандельштама применяет Каталог кораблей, как средство против бессонницы. Вероятно, примерно так же его читают все нормальные читатели (если они его вообще читают). Но я читатель специфический. Для меня это самая захватывающая и интригующая часть поэмы.

                                       Всех же бойцов рядовых не могу ни назвать, ни исчислить,
    Если бы десять имел языков я и десять гортаней,
    Если б имел неслабеющий голос и медные перси;
    Разве, небесные Музы, Кронида великого дщери,
    Вы бы напомнили всех, приходивших под Трою ахеян.
   Только вождей корабельных и все корабли я исчислю.

Дальше идёт импозантное описание ахейской военной мощи. 1186 кораблей. 146 выставивших флот городов. 16 различных племён. 46 названных по именам вождей и военачальников. Знаете, что самое интересное? 10 из этих героев не упоминаются в «Илиаде» нигде, кроме Перечня кораблей. При этом среди перечисленных отсутствуют Тевкр, Антилох и Патрокл (ключевая фигура поэмы). Вслед за ахейцами перечисляются троянские союзники, и картина та же — 26 вождей, 8 из которых не упомянуты в остальных песнях ни словом.

Каталог кораблей — это вставка. Произведение, созданное отдельно и включённое в «Илиаду» в качестве обширной цитаты. Судя по всему, oнo былo написанo намного раньше, чем остальной текст. Жизнь Гомера обычно датируется VIII веком до нашей эры. Троянская война — XII веком. Не исключено, что каталог появился сразу после войны. Гомеру было известно далёко не всё об эпохе, которую он описывал. Авторы «Каталога» знали её лучше. Около 40 из перечисленных ими населённых пунктов до сих пор не удалось локализовать, но во всех остальных (т.е. в 70%) действительно обнаружены археологические слои микенского времени.

Гомер использовал не только бытовавшие в его пору тексты, но и заимствовал героев из различных эпических традиций. Ещё в начале нашей эры греки показывали римским туристам могилу Гектора неподалёку от Фив Беотийских. Это даёт нам основания полагать, что поединок Ахилла с Гектором изначально относился не к Троянскому, а к Фиванскому циклу. Или, что это был бродячий сюжет, использовавшийся и там, и там. Добавьте к этому гомеровскую манеру применять эпитеты. Скажем, Ахилла он называет быстроногим даже в сценах, в которых тот выглядит скорее красноречивым, поскольку никуда не спешит и с кем-нибудь беседует. Например, с умирающим Гектором в песне XXII:

Мрачно смотря на него, говорил Ахиллес быстроногий:
«Тщетно ты, пёс, обнимаешь мне ноги и молишь родными!
Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал бы на части,
Тело сырое твоё пожирал бы я,- то ты мне сделал!»

Если бы сегодня кто-нибудь создал литературное произведение, в котором хронология событий условна, сюжетные линии заимствованы у других авторов, целые главы предстaвляют собой цитаты, а эпитеты героев не связаны с разворачивающимся действием, его творческий метод назвали бы апофеозом постмодернизма.

Парадокс в том, что Гомер, не создавая никаких теорий, легко и непринуждённо делал всё то, что две тысячи семьсот лет спустя наконец обосновали современные литературоведы и культурологи. Ho oн породил европейскую литературу, a они заговорили о её конце. Словно бы в пространственно-временном континууме образовалась петля, и через двадцать семь веков наши творцы оказались в той же точке, в которой пребывал автор «Илиады», но по пути растеряли его гениальность. В литературе такие вещи случаются, а иногда бывают.